Questo articolo è disponibile anche in: Итальянский Немецкий Русский

Вопрос 

Дорогой отец Анджело,

Вчера в компании друзей один из присутствовавших затронул тему существования Бога. Одна из присутствовавших считает себя атеисткой, другая — гностиком (она не уверена ни в том,  что Бог существует, ни в том, что Его нет), третья не убеждена в существовании Бога, хотя иногда, когда она входит в церковь, ей кажется, что по ту сторону что-то есть, но она не может быть уверена. Все мы были очень увлечены беседой, и это вселило в меня надежду. Я знаю, что вера в Иисуса не может быть достигнута только с помощью рациональных рассуждений, но, как я уже несколько раз слышал по радио от отца Ливио, существование сверхъестественного Начала может быть доказано рационально. Именно на этом последнем пункте я сосредоточил свои рассуждения, которые я мог бы резюмировать следующим образом: материя и вселенная существуют, кто их создал, если не Бог? и затем: законы, управляющие материей, кто их написал, если не Бог?

В конце вечера мы все были одного мнения. Тогда я подумал: действительно, нет большего глупца, чем тот, кто не хочет понять (для этого и нужны молитвы и Посты), но может быть и так, что мои рациональные аргументы оказались не на высоте! Поэтому я спрашиваю Вас: как бы Вы доказали атеисту и не определившемуся человеку, что Бог существует?

В ожидании вашего ответа я благодарю вас за все и желаю Вам всего наилучшего,

Никола

Ответ священника 

Дорогой Никола, 

Прежде всего я благодарю тебя за терпение.

Вопрос, который ты мне задал, немаловажен, и чтобы ответить на него, мне тоже нужно было поразмыслить.

1. Ты начал в правильном порядке, с восхитительной мудрости, которая образует и управляет всем сущим.

И ты поступил правильно.

Святой Августин сказал: «И небо, и земля, и все, что в них заключено, со всех сторон говорят мне любить Тебя (»omnia clamant ut amem te«) Ибо то, что незримо в Нем, созерцается от создания мира чрез размышление над творениями: и вечная Его сила и Божество, так что нет у людей оправдания (Рим 1:20) (Исповедь, X, 6, 8).

Феофил Антиохийский (120-185 гг.) показывает, как обычный ход вещей свидетельствует о существовании Бога: «Когда человек видит судно, плывущее по морю и направляющееся к берегу, он нисколько не сомневается, что на судне есть лоцман, который его направляет. Таким образом, необходимо признать Бога как проводника всего сущего, хотя мы и не видим его глазами плоти» (Ad Autolycus, I,15).

Того же мнения придерживается и Святой Фома: «Сами по себе творения не уводят нас от Бога, но приводят к Нему, поскольку (Рим 1:20) „Его невидимые совершенства могут быть созерцаемы умом в сотворенных Им делах“.

Если же они уводят нас от Бога, то это происходит из-за тех, кто использует их по глупости. Поэтому написано (Книга Премудрости Соломона 14:11): «создания Божия сделались (…) сетью ногам неразумных». И сам факт, что они отвращают от Бога, свидетельствует о том, что они исходят от Него, ибо они не отвращали бы от Него глупцов, если бы не льстили им некоторыми хорошими сторонами, которыми они обладают и получают от Бога» (Summa Theologica, I, 65.1, ad 3).

2. Однако святой Фома напоминает нам, что: «»Творения« являют нам Бога и скрывают Его от нас» (Комментарий к Римлянам 1:17).

Они проявляют Его, потому что говорят о Нем.

Они скрывают его, потому что существа материальны, тогда как Бог нематериален, чистый дух. 

3. Св. Фома также говорит, что «каждый человек имеет естественную склонность к познанию и любви к Богу, и эта склонность основана на той же природе ума, которая является общей для всех людей» (Summa Theologica, I, 93.4).

Однако он отмечает, что «почти все люди имеют распространенное и запутанное познание Бога.

«Ибо, видя, что естественные вещи протекают в определенном порядке, а порядок не может быть без распорядителя, они в большинстве своем понимают, что есть распорядитель тех вещей, которые мы видим. Но кто он, или что он, или един ли он, не сразу вытекает из этого общего соображения, подобно тому как, когда мы видим, что человек движется и что-то делает, мы воспринимаем в нем причину этих действий, которая не лежит в других вещах; и такую причину мы называем душой, еще не зная, что такое душа, есть ли у нее тело, или как она производит эти действия» (Сумма против язычников, III, 38).

И даже более высокое знание о нем неизбежно говорит нам больше о том, чем Бог не является, чем о том, чем он является. Созерцая божественные совершенства, распространенные в его созданиях, мы должны сказать, что Бог бесконечно выше всех этих совершенств, потому что никто не может передать то, чего у него нет.

Поэтому Бог — это Deus absconditus, скрытый Бог.

Да, творения, открывая Его, в то же время скрывают Его.

4. Наконец, следует сказать, что рациональный вывод о существовании Бога, хотя и служит прочным основанием для нашей веры, еще не сообщает веры.

Ведь рациональное знание о существовании Бога и некоторых Его совершенств — это знание естественного порядка.

В то время как знание о Боге, которое мы получаем через веру, — это знание сверхъестественного порядка. Никто не может прийти к этому знанию самостоятельно, пока Бог не откроет Себя и в то же время не оснастит человека для следования ему через дар благодати.

1. Однако вы просите меня привести краткое обоснование, которое было бы убедительным.

Что ж, я бы начал именно с предмета вашего разговора: ваши друзья поставили проблему Бога.

2. Конечно, недостаточно сказать, что Бога не существует, чтобы решить эту проблему.

Это проблема, которая постоянно всплывает в нашем сознании: нас побуждают к ней события, вопросы, которые мы задаем себе, вещи, которые мы видим и изучаем…

Я уверен, что ваши друзья задавали себе этот вопрос кто знает сколько раз!

И то, что происходит с этими друзьями, происходило всегда. Это было проблемой всех и каждого во все времена.

3. Ваши друзья ставят перед собой проблему, потому что чувствуют беспокойство, которое носит не только интеллектуальный, но и экзистенциальный характер.

Они чувствуют необходимость задавать эти вопросы.

Мыслители (философы) всех времен не могли обойти их стороной. Это универсальные и фундаментальные вопросы, за которыми скрывается беспокойство человека.

4. Это беспокойство не ослабевает от достижения великих целей.

Многие люди действительно достигают в науке, искусстве, любви… своих целей.

Но беспокойство и основные вопросы остаются.

Есть и те, кто ставит перед собой цель добиться богатства, власти, почестей… Но экзистенциальное беспокойство остается. На какое-то время его можно заглушить, но потом оно вновь дает о себе знать.

Я уверен, что для ваших друзей все не закончилось с пожеланием друг другу «спокойной ночи», которым вы обменялись в конце встречи.

Они будут возвращаться снова и снова, как делали это до сих пор к вопросу: есть ли  Бог?

5. Хорошо: но разве вы не чувствуете, что под всеми этими вопросами, которые постоянно возобновляются, есть магнит, который притягивает?

Почему все люди постоянно задают себе этот вопрос?

Неужели это шутка или насмешка природы, которая во всем остальном, как говорят ученые, показывает себя столь совершенной?

Что за всем этим нет Того, о Ком святой Августин сказал: «Ты создал нас для Себя, и сердце наше не знает покоя, пока не успокоится в Тебе»? (Исповедь, I,1).

Неужели нет того Бога, который стучится, который зовет, который взывает к ним, чтобы они открылись и сделали свою жизнь чем-то великим, длящимся вечно?

Это не может быть случайностью. Это слишком универсальный закон, слишком убедительный.

За пределами рассуждений и сомнений есть Бог, который уже давно заложил в нас стремление к Себе. 

В этот момент мне вспоминается прекрасное свидетельство Алессандро Мандзони о собственных страданиях и обращении, рассказанное им в сцене встречи Безыменного с Кардиналом Федериго.

Это одна из самых прекрасных страниц шедевра Мандзони «Обрученные» (глава XXIII).

Стоит перечитать ее целиком. Она полезна для всех, для тех, кто уже встретил Бога, и для тех, кто еще не встретил Его.

Хочу сказать, что я вовсе не намерен применять негативные аспекты Безыменного к жизни ваших друзей, которых я уважаю и почитаю». 

  • Так как же это? — с еще большей теплотой продолжал Федериго. — У вас есть для меня добрая весть, а вы так долго заставляете меня томиться?
  • У меня — добрая весть? У меня в душе ад — откуда же взять мне добрую весть? Скажите же, если знаете, что это за добрая весть, которую вы ждете от такого человека, как я.
  • А та, то Бог коснулся сердца вашего и хочет его обратить к себе, — спокойно отвечал кардинал.
  • Бог! Бог! Если б увидеть его! Если б услышать! Где он, этот бог?
  • Вы меня спрашиваете об этом? Вы? Да кто же к нему ближе вас? Разве не чувствуете вы его в своем сердца, которого он коснулся и потряс, взволновал его, не дает ему покоя и в то же время влечет вас к себе, дав вам проблеск надежды на примирение, на утешение, беспредельное, полное утешение, лишь только вы познаете Господа, станете его исповедовать, будете молиться ему. 
  • Да, правда, что-то томит меня, вот здесь словно гложет. Но бог? Если это бог, такой, как о нем говорят, зачем я ему?

В словах этих звучало безнадежное отчаяние. Но Федериго отвечал на них торжественным тоном, словно по наитию свыше:

  • Зачем вы ему? Что ему делать с вами? Вы — знамение его могущества и его благости. Никто больше вас не может послужить к прославлению его!”

….

А вы еще спрашиваете, зачем вы ему? Пути Господни неисповедимы!… разве я, слабый человек, могу знать, на что вы понадобитесь Вседержителю? Куда направит он могучую вашу волю, непоколебимую твердость, когда он наполнит, воспламенит вас любовью, надеждой, раскаянием? Кто вы такой, — грешный человек, — если считаете, что могли безнаказанно задумывать и свершать великие злодеяния, а Бог не может вернуть вас на путь истинный? На что вы нужны Богу, спрашиваете вы? А даровать вам прощение? А спасти вас? А совершить через вас дело искупления? Это ли не славные и достойные его дела? Подумайте только? если я, ничтожный, жалкий человек и все же столь преисполненный собой, если я, каков я есть, так сокрушаюсь сейчас о вашем спасении, что рад бы отдать за него — Господь тому свидетель! — весь остаток дней моих, — подумайте, как же велика должна быть благость того,  кто внушает мне милосердие к вам, столь несовершенное, но столь животворящее; как любит вас, как печется о вас тот, кто повелевает мной и внушает любовь к вам, снедающую меня.

…

  • Боже великий и милостивый! — воскликнул Федериго, поднимая глаза и руки к небесам. — Что сделал я, раб недостойный, пастырь дремлющий? за что призвал ты меня на этот пир благости твоей? за что сделал меня достойным присутствовать при столь радостном чуде! — С этими словами он протянул Безыменному руку.
  • Нет! — воскликнул тот. — Нет! Подальше, подальше от меня! Не грязните эту руку, невинную и милосердную. Вы не знаете всего, то сделала рука, которую вы хотите пожать.
  • Позвольте мне, — сказал Федериго, порывисто беря за руку Безыменного, — позвольте мне пожать эту руку, которая загладит столько ошибок, расточит столько благодеяний, облегчит столько страданий и, обезоруженная, смиренно и покорно протянется к своим врагам!
  • Это уж слишком! — рыдая, произнес Безыменный. — Оставьте меня, монсиньор! Добрый Федериго, оставьте меня! Толпа народа ждет вас. Столько добрых, невинных душ, столько людей, пришедших издалека, чтобы хоть раз взглянуть на вас, услышать вас. А вы задерживаетесь… и ради кого же!
  • Оставим девяносто девять овец, — отвечал кардинал, — они в безопасности пасутся на горе, — я же хочу быть с той, которая заблудилась. Эти души, быть может, сейчас гораздо больше радуются, чем если бы им пришлось видеть своего ничтожного епископа. Быть может, всевышний, сотворивший над вами чудо милосердия, наполняет их радостью, причина которой им еще непонятна. Быть может, эти люди, сами того не зная, пребывают в единении с нами, быть может Дух Святой пробудил в их сердцах неясное чувство любви к вам, и они возносят за вас молитву, которой он внимает, внушая им милосердие к вам, неизвестному еще им человеку. 

С этими словами он обнял Безыменного; тот, сделав попытку уклониться, на мгновение задумался, но потом уступил, словно покоренный этим великодушным порывом, и тоже обнял кардинала, скрыв на его плече свое взволнованное, изменившееся лицо. Горячие слезы падали на незапятнанную мантию кардинала, и безгрешные руки Федериго с любовью обнимали этого человека, прикасаясь к его куртке, на которой он обычно носил оружие насилия и предательства.

Высвобождаясь из объятий, Безыменный снова закрыл глаза рукой и , подняв вместе с тем лицо, воскликнул:

  • Боже истинно великий! Боже истинно милосердный! Теперь я узнаю себя, понимаю, кто я; грехи мои стоят предо мною; я противен самому себе — и все же, все же я испытываю облегчение, радость, да, радость, какой не испытал за всю свою ужасную жизнь!”

Дорогой Никола, на данный момент я хотел бы стать Кардиналом Федериго для твоих друзей. 

Однако заверяю тебя, что буду молиться, особенно во время Мессы, чтобы они встретили такого же, как он, истинного человека Божьего, который покорит их, еще до своих рассуждений, самой своей личностью, хранящей в себе освящающее присутствие Бога.

1. Но, дорогой Никола, пора перейти к философским рассуждениям.

Я предлагаю тебе строгую и ясную аргументацию, которая всегда рационально убеждала меня в существовании Бога (она соответствует третьему пути святого Фомы Аквинского).

2. Я исхожу из этого утверждения и доказываю его:

Если что-то существует, то существует Бог.

Как видите, отправная точка доказательства максимально проста и универсальна. Достаточно, чтобы существовала какая-то вещь: материальная или духовная, предметы или люди; достаточно простого атома или простой мысли, даже если я не могу ничего о ней сказать.

Если есть что-то, (на латыни я называю это quid) то есть Бог.

Так вот, это quid либо необходимо, либо возможно.

Необходимое — это существо, которое есть и не может не существовать.

Возможное — это существо, которое есть, но может и не быть.

Что ж, если этот существующий quid необходим, то это, несомненно, Бог.

Но если оно возможный, то отсылает к другому, необходимому. Ведь возможное, именно потому, что оно может не быть, не имеет в себе причины для своего существования. Он не является конечным основанием самого себя. Ведь если бы он был причиной самого себя, то ясно, что он не мог бы не быть: он всегда существовал бы в силу самого себя.

Но если он существует, не будучи сам конечной причиной самого себя, то необходимо, чтобы эта причина была другой: иное, чем возможное, есть именно «не-возможное», Необходимое.

3. Павел VI говорил: «Чтобы прийти к уверенности в этом невыразимом и суверенном существовании, достаточно хорошо мыслить» (12.6.1968). 

«Давайте дадим разуму его линию, его естественное движение, его силу, его серьезность, его полную и высшую функцию; и он приведет нас к тому отраженному познанию Бога, о котором говорит святой Павел: из видимых вещей мы можем иметь определенное, уверенное познание невидимого Бога» (2.9.1970). 

Опираясь на достижения астронавтов, Павел VI резюмировал путь, который проходит человеческий разум от вещей к Богу, следующим образом:

«Если перед лицом все более чудесной картины, которую представляет нам наука о вселенной вещей, мы попытаемся вчитаться в нее, в их ультрафизическую (то есть метафизическую) тайну, и попытаемся понять, что они собой представляют, мы сразу же поймем вопиющую истину: они не являются причиной самих себя. Так как же они существуют, почему они так велики, так упорядочены, так прекрасны, так едины?… Естественное откровение сегодня, в час научного триумфа, приводит нас к Источнику всего, к необходимому Единому, к Творящему Принципу, к живому Богу» (21.5.1969).

И снова: «Существует космос вне человека, до и после него.

Человек не является основой мира.

Наша наука не производит вещи.

Если этот космос существует, пересеченный линиями таинственного порядка, заряженный мыслью, которая не является его собственной, но вливается, отражается, действует и расшифровывается, познается и даже используется, это знак того, что этот космос исходит от трансцендентного принципа, от творческого разума» (16.7.1969).

Вот, дорогой Никола, то, что мне удалось изложить.

Но я буду очень рад, если наши посетители захотят вмешаться и, возможно, расскажут о том, как они открыли для себя существование Бога и как они затем встретились с ним.

Я также заверяю тебя в своих молитвах о том, чтобы Господь поддерживал тебя в том, чтобы говорить и убеждать. И прежде всего, чтобы Он сопровождал твои слова действием Своей благодати. Как однажды Он открыл сердце Лидии, чтобы она могла услышать учение Павла (Деян. 16:14), так и сегодня пусть Он откроет сердца твоих друзей с той же силой.

Господь совершит в них великие дела, которые будут длиться вечно.

А мы не перестанем славить Его за чудесные дела, совершенные в них и через них.

Благословляю тебя.

Отец Анджело